Петр Фаворов. Рецензия на роман Анатолия Рясова «Три ада».
http://www.afisha.ru, февраль 2003.

Четверо русских путешествуют по Ближнему Востоку. Живут в недешевых гостиницах, блуждают в проулках Каира, Триполи и Стамбула, протискиваются в пирамиду Хеопса, осматривают развалины Лептис-Магны, толкаются по бессчетным базарам, покупают у суфиев таинственные рукописи и выслушивают от гидов цветистые арабские сказки.

Несмотря на весь этот ориентальный колорит, получивший в 2002 году премию «Дебют», роман Анатолия Рясова «Три ада» — вовсе не книга о путешествиях. Имея подзаголовок «антипутеводитель», она одно за одним смешивает с дерьмом все, о чем пишут в путеводителях обычных. Гостиницы, где похвалы достойны разве что добивающие до потолка биде, оцениваются по приспособленности к суицидальным попыткам, люди на улицах Каира описываются как «испражнения, текущие по канализационным трубам», пирамиды оказываются «безобразными и бездушными», римские развалины напоминают об «империи, подарившей миру все самое гадостное, что в нем есть» и так далее, со всеми остановками. Да и четверка отечественных туристов («Нет ничего бессмысленней туризма. Толпы ожиревших дебилов…») оказывается дикой компанией из стремительно дурнеющей нимфоманки Любы, омерзительного бандита-коммуниста Игоря, самовлюбленного красавчика-бизнесмена Армена и деклассированного бывшего арабиста с издевательским именем Виктор, главного героя и рассказчика этой истории. Собственно, в рассказчике все и дело. Виктор — абсолютный неудачник, к своим 33 годам потерявший любовь и полностью разочарованный, ходячий депрессивный психоз. Его мир — мир абсолютного нуля, взбесившегося от ненависти ко всему, начиная с самого себя. Государства, религия, природа — все ему хочется «втоптать ногой в днище грязного ведра». Солнце в этом мире «висит в небе харчком», «планета захлебывается собственной блевотиной», от цивилизации «несет мертвым духом», да и «мое творчество — своего рода рвота». Вкусы у Виктора под стать. В музыке его устраивают Моррисон, «Алиса» и Башлачев — «самая значительная фигура в мировой культуре». В крайнем случае — сарабанда Генделя. Из книг он признает Андреева, Кафку, Миллера и Сартра. Человек, не восхищающийся Селином, по Виктору, — негодяй.

Эта тошнотворная книга, мечущаяся между загроможденными ассонансами стихотворениями в прозе («Сифилитик-Софокл и софистка-Сафо на сафьяновой софе сифонят о суфизме») и суконными рассуждениями о политике («На сегодняшний день уже предельно ясно, что самая чудовищная форма тоталитаризма — это либеральная демократия»), получает престижную премию за лучшее первое произведение крупной прозы. Если это все серьезно и Рясов просто излил в такой форме свою душу, уважаемое жюри можно было бы поздравить с умопомрачительным пролетом — с ума вы что ли посходили, господа?

Но есть одно обстоятельство — «Дебют» дают авторам младше 25. Расследование показало, что Рясов написал свою книгу в 22, а не в тридцать с лишним, что он закачивает писать кандидатскую диссертацию в Институте стран Азии и Африки, что он вполне социальный и внятный человек, наконец.

Первые книги обычно пишут про себя. Если мальчишка двадцати с чем-то лет вместо того чтобы описывать первую любовь или первую кражу, как делают его ровесники из денежкинской звездочки, вдруг выцарапывает на лбу забытой на чердаке глиняной куклы тетраграмматон и оживляет чудовищного Голема, отбившегося от поколения дворников и сторожей, — это несомненно стоит куда большего чем 2000 долларов и полторы тысячи экземпляров первого издания. Если так, то малоинтересная книга, написанная невыносимым языком, оказывается перворазрядной стилизаторской мистификацией. Если так, то об Анатолии Рясове мы услышим еще не раз.